Статья в рамках Московских областных Рождественских образовательных чтений, на тему:

«Великая победа: наследие и наследники».

— протоиерей Владимир Попков.

22 июля 1941 года, в День памяти Всех Святых в земле Российской просиявших, фашистская Германия напала на Советский Союз — началась Великая Отечественная война. К началу войны, над Русской Православной Церковью нависла опасность полного уничтожения.

После победы революции 1917 года и принятия новых декретов, в том числе и об отделении Церкви от государства, в нашей стране была развернута невиданная до этого по своей решимости и жестокости борьба с религией.

По сути, все архиереи и духовенство находились в лагерях, а количество действующих храмов на всю страну не превышало нескольких сотен.

Согласно планам советских властей, к 1943 году в Советском Союзе не должно было остаться ни работающих церквей, ни священников при них. Внезапно начавшаяся война не позволила исполнить задуманное.

Священноначалие, в лице патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, первым среагировало на начало военных действий с поддержкой и благословением на борьбу с врагом и защиту священных границ нашей Родины.

Великая Отечественная война показала всему миру не только героизм бойцов и командиров Красной Армии, самоотверженность тех, кто трудился в тылу, но и духовное единение людей различных вер и национальностей в справедливость своей борьбы с фашистскими оккупантами. Не осталась в стороне и Православная Церковь. Неумолкающее слово Церкви вселяло в сердца людей твердую уверенность в победе.

С первых же месяцев начала военных действий стало очевидно, что на войне не верующих не бывает. Храмы стали наполняться матерями, сестрами тех, кто с оружием в руках защищал нашу страну. Это стало одним из победительных моментов, чтобы власти обратились к проблемам жизни верующих.

Доходили слухи о первых контактах с властями не по вопросам куда и кого сослать, а кого и откуда вернуть в Москву и другие регионы, чтобы возобновить церковное богослужение.

10 августа 1941 года в Московском Богоявленском соборе прошло богослужение и молебен с сугубой молитвой о победе русского оружия. С проповедью к собравшимся обратился митрополит Ленинградский Алексей (Симанский). В своём слове он сказал: “Русский человек бесконечно привязан в своему отечеству, которое для него дороже всех стран мира… Когда Родина в опасности, тогда особенно разгорается в сердце русского человека эта любовь… Не только как на долг, священный долг, смотрит он на дело ее защиты, но это есть непреодолимое веление сердца, порыв любви, который он не в силах остановить, который он должен до конца исчерпать… Мы верим, что и теперь великий предстатель за землю Русскую преподобный Сергий простирает свою помощь и свое благословение русским воинам. И эта вера дает нам неиссякаемые силы для упорной и неустанной борьбы”.  Служение митрополита Алексея, будущего патриарха, наиболее ярко отображает деятельность Русской Православной Церкви в годы войны.

Вернувшись в Ленинград, митрополит Алексей оставался в осаждённом городе и делил со своей паствой все трудности 900-дневной блокады, поддерживая душевную стойкость и надежды верующих. Несмотря на бомбёжки и артобстрелы, в храмах города ежедневно совершались богослужения. С началом войны церковные здания использовались не только по прямому назначению, но также они участвовали в защите города, выполняя самые различные функции (бомбоубежища, хранилища и др.)

…Все блокадные дни митрополит Алексей жил на третьем этаже Николо-Морского собора, где в одной из комнат был устроен его кабинет. Здесь находилась печь, которая спасала в лютые холода военных лет. Но она же и порождала ежедневную проблему: где взять дрова? Протапливалось помещение совсем немного, но все же можно было здесь работать, укутавшись шарфом и одев на себя шубу, сидя за письменным столом или читать стоя, прижавшись спиной к нагревшему кафелю. Незатейливое хозяйство вела сестра Анна, оставшаяся вместо с братом в окружённом городе.

В первую блокадную зиму 1941-1942 года многое обесценилось, высоко ценились только хлеб и тепло. Каждое утро владыке приходилось собирать по храму осколки бомб. Как-то во время обстрела была пробита его висевшая на вешалке одежда. Один большой осколок потом лежал как пресс на его письменном столе. А однажды поздно вечером, обходя с образом Николы Чудотворца храм, владыка едва не упал, споткнувшись обо что-то, лежавшее на полу перед иконой Божией Матери “Умягчение злых сердец”. При свете керосиновой лампы удалось разглядеть-узелок. После обхода и закрытия храма, владыка вместе со сторожем сели за стол и развязали узелок… сверкнуло золото и сними вспышками заиграли в свете огня бриллианты — то был чей-то безмолвный дар.

На следующий день пригласили знакомого ювелира и вывалили перед ним вчерашнюю находку и все, что накопилось от пожертвований верующих и хранилось в сейфе. Нужно было составить опись и дать профессиональную оценку драгоценностям. Три дня работал ювелир. Наконец опись с указанием вещей и их стоимости была составлена и приложена к обращению владыки в Фонд обороны с просьбой принять дар от верующих блокадного Ленинграда. Наутро чемодан с пожертвованиями отнесли в военкомат и сдали под расписку.

Через пару дней в соборе раздался телефонный звонок. Взяв трубку, Алексий услышал взволнованный голос:

-Митрополит Алексий?… Это звонят из Смольного… От имени городского комитета обороны просим передать благодарность прихожанам за взносы в патриотические фонды…

Архипастыри и пастыри нашей Церкви неустанно утешали и ободряли народ, призывали всех на борьбу с врагом. По призыву наших иерархов во всех храмах возносилась молитва о победе.

5 сентября 1943 г. состоялась судьбоносная встреча Сталина с тремя митрополитами (Патриаршим местоблюстителем Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем)). Согласно записям дежурного секретаря приемной Сталина встреча начался в 00.40 и закончилась в 2 часа ночи. На встрече присутствовали также В.М.Молотов и Г.Г.Карпов.

Беседу начал Молотов. Он сказал, что Правительство хочет знать нужды Церкви. В одной из современных публикаций воспроизводится описание этой беседы, сделанное А.Э.Красновым-Левитиным, который о содержании ее мог узнать со слов митрополита Николая. «Митрополит (Сергий — В.Ц.) заговорил спокойно, слегка заикаясь, деловым тоном человека, привыкшего говорить о серьезных вещах с самыми высокопоставленными людьми. Митрополит указал на необходимость широкого открытия храмов, количество которых совершенно не удовлетворяет религиозные потребности народа. Он также заявил о необходимости созыва Собора и выборов Патриарха. Наконец, он заявил о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, так как у Церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Здесь Сталин неожиданно прервал молчание: «А почему у вас нет кадров?» — спросил он, вынув изо рта трубку и в упор глядя на своих собеседников.  Алексий и Николай смутились…, всем было известно, что кадры «перебиты» в лагерях. Но митрополит Сергий не смутился. Старик ответил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза». Довольная усмешка тронула уста Сталина. Он сказал: «Да, да, как же. Я семинарист. Слышал тогда и о Вас». Затем он стал вспоминать семинарские годы… Сказал, что мать его до самой смерти сожалела, что он не стал священником. Разговор Сталина с митрополитом принял непринужденный характер. Затем после чаепития началась деловая беседа, затянувшаяся до глубокой ночи. В ней, помимо Сталина и Молотова, участвовали также технические эксперты. Беседу эту можно назвать в полном смысле этого слова исторической… В тот момент, после десятилетий террора, направленного против Церкви, новый порядок являлся, несомненно, прогрессивным шагом, так как означал возможность легального существования Православной Церкви.

Как писал Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий, «душу свою полагает не только тот, кто будет убит на поле сражения за свой народ и его благо, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой ради Родины». Если в сердце христианина горит огонь истинной любви, завещанной Христом, это сердце не требует указаний, в чем проявить свою любовь: оно само и голодного накормит, и плачущего утешит.

Многие священнослужители не только словом, но и личным примером учили паству, как защищать Родину. Среди членов Русской Православной Церкви, ее мирян и священнослужителей, представителей многонациональной паствы Московской Патриаршей кафедры немало непосредственных участников Великой Отечественной войны. Многие из них, например, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), архиепископ Леонид (Лобачев), архиепископ Краснодарский и Кубанский Алексий, награждены орденами и медалями за заслуги перед Родиной.

Будущий Патриарх Пимен, тогда еще иеромонах, начал свой боевой путь заместителем командира роты и дослужился до звания майора. Архимандрит Алипий (Воронов), наместник Псково-Печерского монастыря в 1950-1960 гг., воевал четыре года, оборонял Москву, был ранен, получил государственные награды. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексей (Коноплев) на фронте был пулеметчиком, был награжден медалью «За боевые заслуги».

Вклад Церкви в победу огромен, он не поддается количественной оценке, и не может быть выражен в материальном эквиваленте. Удивительное самоотвержение, великодушие, беспримерный подвиг, который явил наш народ в период Великой Отечественной войны, и есть вклад Русской Православной Церкви в Победу над богоборческой, чудовищной по своей жестокости силой германского фашизма.